Деревня Красное Горанского сельсовета, кажется, затерялась среди зелени полей и лесов. В этой тихой обители мы встретились с коренной жительницей, свидетелем деревенской истории. И эта ее история полна любви к родной земле.

Сегодня в деревне проживает около 20 человек. Здесь, среди старых деревянных домов с облупившейся краской, время течет по-другому. А на горизонте уже виднеется несколько новостроек: есть у местечка будущее!

В цифрах

В 1567 году Красное Село было  шляхетской собственностью. С 1800-го по 1815-й – фольварком, собственностью князя Д. Радзивилла, было здесь 25 дворов и 22 жителя. В 1858 году территория находилась во владении В. Володковича. В 1897 году Красное считалось хутором Старосельской волости. Тут было 28 дворов, проживали 124 человека. В 1997 году было 15 хозяйств и 30 жителей. В 2019-м осталось 15 жителей и 7 хозяйств.

Жизнь одной сельчанки

Евгения Волчек родилась в 1934 году. Когда началась Великая Отечественная, ей было семь лет.  Отец до войны работал заведующим фермой.

– И вот пошла мода писать доносы,  зачастую с целью досадить неугодному соседу. Как-то ночью к нам домой пришли люди в форме. Отца арестовали якобы за антисоветскую критику. Его расстреляли в Могилеве. Убили просто так, – вспоминает со слезами на глазах собеседница.

Через много лет ее отца оправдали. Есть документы, подтверждающие его невиновность. Но шрам потери на сердце женщины так и не затянулся. Евгения говорит, что многих жителей посадили и пропали они без следа.

В войну семья жила в таком режиме: днем к ним домой наведываются немецкие солдаты, чтобы поесть и забрать часть скота, а ночью из лесных укрытий выходят партизаны.  Война есть война, а страх есть страх…

За несколько дней до долгожданного освобождения от захватчиков по деревне Красное велась сильная бомбежка, по дорогам как ураган проносились немцы. Поэтому многие жители прятались в лесах, Евгения с матерью тоже.

О том, что война закончилась, выжившие поняли, когда по их деревне пошли танки с советскими опознавательными знаками

Когда земля перестала дрожать, люди потихоньку выбирались из укрытий. Находили тела погибших, немецкую одежду и обувь, оружие, посуду…

– У меня до сих пор дома хранится немецкая тарелка. Не могу выбросить, потому что мы ее с мамой нашли, когда возвращались домой, – объясняет Евгения Волчек. 

А их дом, в котором счастливо росли, вкусно завтракали и танцевали по праздникам, превратился в облезлую оболочку, не осталось ни намека на их радостное далекое прошлое.

– Окна выбиты, мебель разгромлена. остались только стены, – вспоминает собеседница.

Школьные годы

Первые семь классов Евгения посещала школу в пяти километрах от дома, как и все соседские дети. На восьмом году обучения перевелась в еще более далекую – за десять километров, где учащихся старших классов принимали только во вторую смену. Так и жила: днем работала в аптеке, куда ее устроили знакомые, а по вечерам сидела на уроках.

– По ночам возвращаться домой было страшно, боялись волков, – продолжает рассказчица. 

Потом Евгения решила поступить в столичное медучилище. Поначалу жила у тети, но вскоре пришлось снимать жилье самостоятельно. 

– Умер мой дедушка, и мама в деревне осталась одна. Я предложила ей продать дом и переехать ко мне в Минск, а она ответила, что «не будет ходить по чужим углам». Я спорить с ней не стала, вернулась домой и десятый класс так и не окончила, – говорит Евгения.

В деревне Красное ей сосватали жениха. 18-летнюю девчонку отдали замуж за парня 26 лет из соседней деревни Горани, прошедшего войну. Шли годы. Евгения родила двоих детей. С целью укрупнения их колхоз объединили с другим.

Потом организовали совхоз, назвали его «Правда»

По словам Евгении, местные жители каждый день вместе отправлялись на работу, сеяли, собирали урожай и ухаживали за скотом. Поддерживали друг друга,  гордились тем, что своим трудом вносят вклад в общее дело. Вечером, уставшие, но довольные возвращались домой.

Деревня сегодня

В Красном можно встретить как старинные постройки, так и новые дома. Их хозяева привносят в деревню свежие идеи и новую жизнь, но при этом бережно сохраняют традиции. И люди здесь по-прежнему живут дружно, работают «толокой». С грустью наблюдают за тем, как все меньше остается коренных сельчан,  дома которых заселяют дачники.