Ночью 26 апреля на четвертом энергоблоке ЧАЭС произошла авария, ставшая крупнейшей в истории атомной энергетики. О том, что случилось в Припяти, знали единицы, да и те вряд ли представляли масштабы и уровень опасности трагедии. 3 мая в пострадавшие от взрыва на Чернобыльской АЭС районы прибыли военнослужащие внутренних войск в/ч 11 905 (ныне в/ч 3310). О ликвидации последствий и жизни в городе-призраке рассказали ветераны Николай Соловьев и Александр Десятников.

Не боялись, но о масштабах не подозревали

О том, что случилось недалеко от Беларуси, они узнали случайно. Николай Соловьев тогда готовился к возвращению в Околицу из командировки в Улан-Уде. Том, что в Чернобыле произошла авария, понял из разговора коллег в поезде. Тогда о пожаре на реакторе говорили несерьезно.

– Многие были уверены, что какой-то маленький выхлоп пошел из Ленинградской АЭС. Никто и подумать не мог, что огромный кусок радиационного облака пролетел над всей Европой, – вспоминает Николай Соловьев.

Александру Десятникову пришла телеграмма с требованием немедленно прибыть на место постоянной дислокации. Это случилось уже после объявления об аварии на реакторе.

Директива Генштаба ВС СССР №314/8/231 поступила 1 мая 1986 года. 259-й отдельный механизированный полк ГО СССР должен был прибыть в район Брагина для ведения работ по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. На сборы отводились сутки.

По воспоминаниям Александра Десятникова, подготовка была такой, какой никогда не было и уже вряд ли будет.

На строевом смотре военнослужащим выдавали новое обмундирование, а суточное продовольствие превышало норму в два раза

Личный состав и техника воинской части должны были быть укомплектованы от и до.

– Мы отправлялись в Чернобыль одними из первых, а об аварии слышали только из новостных сводок. Да и тогда утверждали, что никакой катастрофы нет, небольшая поломка, – рассказывает Александр Александрович.

Перед частью были поставлены задачи, выполнение которых отрабатывалось военнослужащими еще в период обучения: ведение радиационной разведки, обваловка реки Припять, дезактивация ряда населенных пунктов, развертывание и обеспечение работы пунктов санитарной обработки.

– Тогда складывалось ощущение, будто мы прибыли на очередные учения, так что до некоторого времени чувствовали себя спокойно. Не до шуток стало в момент, когда в Брагине стрелка на радиометре достигла упора, – вспоминает Николай Соловьев. – Тогда мы начали догадываться: начинается что-то серьезное.

О катастрофе стало известно уже в первую ночь: военнослужащие, которые оказались на месте ликвидации самыми первыми, передали коллегам, что находиться в зоне Брагина опасно для жизни.

Александр Десятников прибыл в Брагинский район для ликвидации последствий аварии только в сентябре 1986 года. Николай Васильевич к тому времени пробыл там уже несколько месяцев.

Что было в Чернобыле

Ветераны в/ч 3310 подчеркивают: если в войне боевые действия ведутся с врагом один на один, то радиация – противник гораздо более грозный хотя бы потому, что невидимый.

Тем временем жизнь в районе, расположенном в 30 км от зоны ликвидации последствий аварии Чернобыльской АЭС, шла своим чередом: по лесам бегали лоси и олени, в реке плескалась рыба, пение птиц не смолкало. Только вот военнослужащим было от этого еще страшнее: приборы для точного измерения радиации еще не прислали, но само излучение ощущалось – металлическим привкусом во рту.

Неподалеку жили люди. Преимущественно те, кто достиг почтенного возраста. Александр Десятников и Николай Соловьев рассказывают, что во время эвакуации, пока одни в панике бежали из будущей зоны отчуждения, другие прятались в подвалах домов. Пенсионерам категорически не хотелось покидать родные края.

– Они держались вместе. На наши вопросы о том, как собираются жить дальше, там, где совсем нет продовольствия, отвечали спокойно. Мол, урожай в этом году хороший, да и хозяйство держат подсобное, – вспоминает Александр Десятников. – И правда, рыба в реке была крупной, плоды, вероятно, сочные, но все понимали, по какой причине.

В зараженном радиацией месте особое внимание уделялось состоянию здоровья ликвидаторов и обмундированию. Ежедневно каждый мужчина проходил тщательный медосмотр, а спецодежду рассматривали на предмет повреждений. Анализы крови сдавали еженедельно. Это делалось для того, чтобы снизить риски для здоровья военнослужащих.

– Каждый понимал: бросаться на амбразуру и геройствовать не надо. Все выполняли работу настолько, насколько это было возможно, – подчеркивает Николай Васильевич.

Среди тех ликвидаторов, кто оставил свои семьи в Околице, находились и те, кто сумел построить семью в районе-призраке

Домой можно было съездить в краткосрочный отпуск. В Околицу возвращались по случаю дня рождения и проведать родных. Добирались на специальной машине, дабы не разносить радиацию, а дома о событиях в Чернобыле старались не говорить.

– Рассказать хотелось о многом, но время с близкими было ограничено. Так что говорили о любви, – вспоминает Александр Десятников.

10 июня 1987 года личный состав части прибыл в пункт постоянной дислокации – военный городок Околица. Военнослужащие из Брагинского района забирали только самое необходимое, а остальное оставляли следующим полкам, местной власти и банно-прачечному комбинату.  

– Уезжали с чувством выполненного долга, поскольку понимали, что свою работу сделали достойно. Дома выдохнули с облегчением, хотя и знали, что призвать на ликвидационные работы могут и через полгода, и через год, – рассказывает Александр Десятников.

Наши дни

…Военнослужащие в Чернобыль больше не возвращались. Из рассказов тех, кто на Радуницу ездит в Брагин убрать могилки родственников, известно только то, что район все так же пуст на людей, но богат на разную живность. В городе-призраке жизнь есть.

Силами ветеранской организации на территории в/ч 3310 установлен первый в Беларуси памятник правоохранителям-ликвидаторам аварии на ЧАЭС. К нему ежегодно возлагаются цветы, а в рядом стоящем полковом храме при воинской части проводятся службы в память о погибших ветеранах.

До момента открытия памятного знака в воинской части ликвидаторы возлагали цветы в память о чернобыльских событиях к камню мира Хиросимы на площади Бангалор. «Мы чувствовали сердцем, что Хиросима совсем не наша история. Что до нее, когда мощнейший ядерный взрыв произошел совсем рядом?..» – сказал напоследок Александр Десятников.