Как в нацистских концлагерях уничтожали людей

11 апреля ежегодно отмечается Международный день освобождения узников нацистских концлагерей. Словосочетание «концентрационный лагерь» у многих людей ассоциируется именно со Второй мировой войной. Тогда в Третьем рейхе и на подконтрольных ему территориях их создали масштабную сеть. Всего на территории Германии и оккупированных ею стран действовало более 14 тысяч концлагерей на 18 млн заключенных из 30 стран мира.

На оккупированной фашистами территории Беларуси было создано более 260 лагерей смерти и мест массового уничтожения людей. Большое количество населения стало узниками фашистских концлагерей. Крупнейшие среди них – Тростенец, Минское гетто (одно из самых больших в Европе), Озаричи и детский концлагерь Красный Берег.

По приблизительным данным в лагерях смерти на территории нашей страны нацисты уничтожили свыше 1,4 млн человек

Тростенец был одним из первых лагерей уничтожения, созданным в ноябре 1941 года. Он состоит из двух частей, общая территория комплекса – 112 гектар: лагерь смерти вблизи деревни Малый Тростенец и урочище Шашковка (60 га), место казней и захоронения узников в лесу в урочище Благовщина (52 га).

Заместитель прокурора Евгений Дорожко по материалам книги «Геноцид белорусского народа. Лагеря смерти. Информационно-аналитические материалы и документы» подготовил факты, раскрывающие весь ужас уничтожения людей.    

Узники боялись больше коллаборационистов, чем немцев

Важной составляющей для реализации нацистской политики геноцида населения Беларуси в годы Великой Отечественной войны являлось привлечение населения захваченных территорий к сотрудничеству. В годы оккупации БССР бок о бок с немецкими захватчиками в массовых преступлениях против мирного белорусского населения участвовали и коллаборационисты.

Уже летом и осенью 1941-го нацистами было сформировано большое количество полицейских формирований: служба порядка, вспомогательная полиция, вспомогательные и охранные части, которые несли службу по месту жительства. В городах полиция подчинялась немецкой полиции порядка, а сельской местности – немецкой жандармерии.

Нередко именно коллаборационистам немецкие оккупанты поручали самую «грязную» работу: массовые расстрелы, повешения, пытки, истязания. По этим же причинам коллаборационисты входили в охранные подразделения лагерей смерти на территории БССР. Помимо всего прочего привлечению националистов к охране лагерей смерти способствовал массовый рост количества узников и нехватка немецкого персонала.

Свой кровавый след оставили и коллаборационисты из соседних республик СССР и других государств: польские, украинские, прибалтийские и другие националисты.

Практически сразу после оккупации территории Литвы немецко-фашистскими захватчиками в г. Каунасе из местных добровольцев был сформирован 2-й (позднее 12-й) литовский полицейский батальон. Осенью 1941-го батальон был переведен в Минск – в октябре литовские полицейские уже участвовали в уничтожении военнопленных в одном из лагерей столицы. Вплоть до лета 1942-го они регулярно выезжали для уничтожения евреев в гетто, расположенных на территории Минской области и Минска.

Допрошенная по уголовному делу о геноциде жителей БССР в годы Великой Отечественной войны и послевоенный период бывшая узница Минского гетто Ф. В. Рейзман сообщила, что узники боялись больше коллаборационистов, чем немцев.

В июле 1941-го по приказу командира айнзатцгруппы «А», начальника ЗиПо и СД рейсхкомиссариата «Остланд» Вальтера Шталекера было создано подразделение вспомогательной латышской полиции, впоследствии получившее неофициальное название «команда Арайса». Руководил этим формированием Виктор Арайс – бывший полицейский. Он вербовал в формирование бывших военных и полицейских, выходцев из рабочей среди, студентов и школьников. «Команда Арайса» к 1943 году насчитывала 1,5 тысячи человек и принимала участие в масштабных операциях истребления евреев, цыган, душевнобольных, партизан, в том числе на территории БССР.

Латышские коллаборационисты из «команды Арайса» охраняли концентрационный лагерь Малый Тростенец в течение первого года функционирования и напрямую участвовали в массовых преступлениях в отношении узников этого лагеря смерти

Украинские коллаборационисты, входившие в одну из рот 23-го батальона СД, осенью 1943 года вместе с немцами располагались в Малом Тростенце и участвовали в совершении преступлений в отношении мирных жителей.

Осенью 1943-го во время истребления евреев Минского гетто в окрестностях Малого Тростенца отряды фольксдойче и рота 23-го батальона СД были усилены несколькими десятками коллаборационистов 5-й роты 13-го белорусского батальона СД.

Коллаборационисты из числа украинских националистов участвовали в преступлениях в отношении узников Тростенецкого лагеря смерти, Шталага-337 и Озаричского лагеря смерти.

Бывший узник Озаричского лагеря смерти, потерпевший Н. Н. Бусел сообщил, что людей в лагерь сгоняли немцы, украинские и балтийские нацисты, у некоторых были красно-белые повязки. Слабых узников убивали прибалты и украинцы.

В лагере смерти людям не давали жечь костры. Они болели, заражались тифом, умирали

Потерпевший рассказал также, что в концлагере узникам медпомощи не оказывали, одежду не давали, люди снимали одежду с умерших, чтобы согреться. Немцы сжигали трупы вблизи лагеря. Местность была заминирована, люди подрывались на минах.

Инициирование массового истребления и создание условий для него исходило от фашистских оккупантов. Пособники активно проявляли инициативу в чинимых ими зверствах и применяли насилие в отношении заключенных даже в тех случаях, когда этого не требовалось, чтобы продвинутся по карьерной лестнице, показать свое превосходство.

Детей сбрасывали в канавы

На Минщине существовал лагерь смерти «Детское село Скобровка», где содержались дети от 6 до 14 лет. Немецкие захватчики и их пособники создали его в Пуховичском районе 27 мая 1944 года. Лагерь смерти находился в центре деревни Скобровка, по краям располагались дома местных жителей и стояла немецкая воинская часть. Многие местные жители были эвакуированы. Лагерь имел обозначенные границы: на улице с обеих сторон построены деревянные двойные стены, засыпанные землей, с бойницами. Улицу патрулировала вооруженная охрана.

Дети размещались в домах местных жителей. Всего было занято 57 хат, в каждой жило от 20 до 36 детей смешанного возраста, но раздельно по полу. Спали дети на нарах. Общее их количество колебалось от 1,3 до 1,8 тысячи человек.

Начальником лагеря смерти был капитан коллаборационистского формирования «Русская освободительная армия» Градюшко. В числе служащих были агроном, кладовщик, по одному «вожатому» на 25–30 детей и кухонные работники. Немцам подчинялся начальник лагеря, весь остальной штат состоял из членов коллаборационистского формирования «Союз борьбы против большевизма».

В этом детском лагере отмечалась высокая смертность от тифа. Кормили там плохо: 200 граммов хлеба, горький кофе, консервная банка щавеля, который дети собирали сами, изредка суп с несортовым мясом.

Распорядок дня был следующий: подъем, завтрак, построение в колонну, уход на работу, построение на обед, после обеда без отдыха снова построение и на работу. После работы построение, ужин, построение, сон.

Перед наступлением Красной армии детей заставляли засыпать колодцы: бросать в них бочки из-под бензина, мусор, жечь солому, приготовленную жителями для крыши. По указаниям немцев дети жгли фруктовые сады, уничтожали огороды местных жителей, били стекла окон.

Из показаний Козловой, узницы детского лагеря смерти в Скобровке:

«…Примерно в октябре 1943 года нас завезли в лагерь Скобровку, и там расформировали. Мальчиков отдельно, девочек отдельно. В квартирах по много детей было, на полах спали. Одежды никакой не давали, мы были в своем. Порванное все было, так как босые мы шли домой. В лагере у нас брали кровь, и нас водили, рядом с больницей улица была, тех детей, которых побрали кровь, садили вокруг больницы. Они сидели на «присбах» такие белые, как бумага. Так как живое дитя еще было, не умерло, когда кровь всю «высосут».

Когда «вытянут» кровь, а брали раза четыре, и берут они помногу, то ребенок становится белым, как бумага

А немцы стоят, тоже смотрят. И когда солнце припекало, ребенок валится к стенке, а немец приходит, хватает за руку или рубашку и тянет его. А за больницей была большая канава выкопанная, и того ребенка живого в ту канаву. И ту канаву, говорили, почти всю забросали. Может 900 или сколько. Вот Гудульская была, так она помнила, сколько детей было там. Но она уже умерла. Я не знаю была ли заполнена канава водою или была сухая. Детей бросали живых еще, но видели, что уже умирают. Брали же четыре раза кровь, но не за день. Вот сначала возьмут кровь, потом не берут, не берут, не берут, а потом опять намечали день. И в этот день нас уже подкормят немного. Кишки варили из коровы, из кабана, кровь у всех детей брали. И у нас тоже. У нас брали три раза кровь».

Узница рассказала: когда видели, что дети умирают, их не расстреливали, а бросали в канаву, где они умирали.

В лагерях смерти лишились жизни 11 млн человек, из них более 5 млн – граждане Советского Союза.